Российской элите не до космонавтики

Академик Борис Евсеевич Черток, помимо множества почетных званий, должностей и ученых степеней имеет неформальный титул патриарха отечественной космонавтики. Черток - последний здравствующий ученый, стоявший у её истоков. Он словно живой музей: хранит огромное количество информации, всех помнит, всё знает. Соратник главного конструктора С. П. Королева, в свои 99 он продолжает активно трудиться в РКК «Энергия», к созданию которого имел непосредственное отношение, каждый день добираясь в подмосковный Королёв с ул. Академика Королёва в Москве, где живет. Он преподает, пишет статьи и книги, и времени у него, по собственному признанию, остро не хватает. «Особенно, если учесть мою привилегию в любой момент сыграть в ящик», - с присущей ему самоиронией добавляет академик.

- Борис Евсеевич, когда у вас родилась  страсть к космической тематике?

- У нас часто гостил мой двоюродный брат Михаил Вольфсон. Он был на шесть лет старше меня и умел очень увлекательно рассказывать о чудесах техники. Именно он приобщил меня к научно-фантастической литературе. По этому поводу часто возникали конфликты с родителями. Как только представлялась возможность, я откладывал тургеневские «Записки охотника» и впивался в «Аэлиту». Однажды отец взял меня в настоящий кинематограф. Он назывался «Арс» и располагался на Тверской. На экране я увидел марсианскую красавицу и был совершенно потрясен. Вот, оказывается, чем надо заниматься! Можно принять с Марса таинственные радиосигналы: «Анта, Одели, Ута», что означало: «Где ты, сын Земли?» Так я приобщился к радиотехнике.

Это увлечение шло параллельно с интересом к аэропланам. Километрах в пяти к востоку от нашего дома находилась печально известная Ходынка, где в день коронации царя Николая Второго в давке за бесплатной водкой погибли и были изувечены несколько тысяч человек. Так вот, в начале 20-х годов многочисленные рвы и ямы на поле выровняли и разместили здесь Центральный аэродром республики. Я любил добираться до летного поля и наблюдать за взлетами и посадками аэропланов, очень похожих на этажерки, у которых полки связаны веревочками. Вскоре это увлечение стало более глубоким. Одна наша знакомая вышла замуж за бортмеханика, работавшего на Ходынке. С его помощью я начал разбираться в технических особенностях летающих аппаратов, и уже в начале 20-х годов твердо объявил родителям, что моя жизнь будет связана с авиацией и радиотехникой.

Свое слово я сдержал.

- Правда ли, что первый советский завод по производству ракет был создан в Германии?

- Трудно вспомнить, кто был автором идеи назвать институтом нашу небольшую группу, изначально состоявшую из 12 немцев, которыми командовали полковник Пилюгин и майор Черток. От этой идеи немцы-инженеры пришли в восторг и заявили, что необходимых специалистов и весь штат быстро наберут. Но как назвать нашу организацию? Название должно звучать солидно и многообещающе. Так родилось наименование - институт RABE, что в точном переводе с немецкого - ворон, а в нашей расшифровке - RaketenBau und Entwicklung Bleicherode - строительство ракет в Бляйхероде. Так назывался город, ставший нашим временным пристанищем. Когда мы вернулись в Москву, было принято решение в самые сжатые сроки воспроизвести эту организацию в подмосковных Подлипках, ставшую фундаментом нынешнего наукограда Королёв. Тогда в огромных аэродромных ангарах, примерно в том месте, где сейчас расположен Центр управления полетами, разместился новый НИИ-88 и собранные нами в Германии ракеты А-4. Рядом располагался артиллерийский завод. Честно говоря, после Германии будущий ракетный завод в Подлипках вызывал ужас. Грязь, примитивное оборудование, да и то разграблено. Но мы включились в борьбу за культуру производства. Так начался наш прорыв в космос.

Кстати, с будущим главным конструктором С.П. Королёвым я впервые встретился именно в Германии - это был абсолютно неизвестный мне майор, по отсутствию орденских планок которого я догадался, что он не воевал, но и предположить не мог, откуда он взялся. Встречая Королева в своем кабинете в институте RABE в начале октября 1945 года, я ничего, кроме имени, отчества и фамилии, о нем не знал. С тех пор прошло 65 лет. Бессчетное число встреч было за это время. Многие стерлись из памяти, а эта запомнилась. Темные глаза с какой-то веселой искрой смотрели на меня с любопытством и вниманием. Во внешности сразу обращал на себя внимание высокий лоб и крупная голова на короткой шее. Что-то от боксера во время боя. Он уехал довольно быстро, отказавшись осмотреть лаборатории. От двери оглянулся: «У меня такое ощущение, что нам с вами предстоит еще много поработать», - и пожал руку гораздо крепче, чем при встрече. Теперь, когда я знаю о Королеве почти все, мне кажется, что в тот день его мало интересовали детали работы нашего института. Он уже обдумывал план дальнейших действий, подтвердив встречей со мной какие-то свои соображения. Но главное, что его вдохновляло и возбуждало, - свобода передвижения. Позади шесть лет жизни советского зэка - Бутырка, пересыльные тюрьмы, Колыма, где он чудом остался жив, опять Бутырка, «шарашки» в Москве, Омске, Казани.... Наконец, освобождение.  Вот он в Тюрингии - сердце поверженной Германии, с документами, открывающим все шлагбаумы, за рулем трофейной машины мчится с ветерком по хорошим дорогам... Ему еще нет 40 лет, а так много надо успеть...

- У вас насыщенная разными событиями жизнь. А какой эпизод самый яркий?

- Когда в Крымском пункте управления мы следили за тем, как наш спускаемый аппарат снижается сквозь атмосферу Венеры, как растут температура и давление. Рядом сидели президент Академии наук Келдыш, главный конструктор аппарата Бабакин, друзья-товарищи. Все были заворожены. Никто прежде не знал, что на Венере такие страшные условия! Вот это я запомнил на всю жизнь - чувство величайшего удовлетворения от открытия, неведомого ранее человечеству.

- Как вы думаете, скоро ли, наконец, на Марсе будут яблони цвести?

- С технологической точки зрения пилотируемые полёты на Марс в XXI веке возможны. Только зачем они нужны, если уже сегодня автоматические аппараты доказали, что человеку там делать нечего? Амбициозная цель не оправдывает огромных затрат, и риск такого полета может оказаться куда серьезнее, чем мы готовы себе представить. Тем не менее, в Китае всерьёз обсуждается проект создания на Марсе резервации из тысячи китайцев на случай, если жизнь на Земле прекратится из-за глобальной катастрофы. На Красной планете они планируют пересидеть пару столетий, пока не наступят лучшие времена. Потом же «китайские марсиане» вернутся домой и дадут начало новой земной цивилизации, сделав её полностью китайской. Американские, российские и прочие проекты марсианских экспедиций по сравнению с этим проектом представляются мелкими сотрясениями воздуха.

- Получается, в своих космических планах Россия Китай уже не догонит?

- Тут есть другая альтернатива: не считать, кто кого обогнал, а объединять силы для решения больших совместных проблем. Ведь уже в скором будущем для этого вряд ли хватит сил, средств, а особенно интеллекта одной отдельно взятой страны. Как, например, человечеству выйти из предстоящего страшного энергетического кризиса? Кончатся газ, нефть, уголь, а расход энергии на душу населения будет расти. Откуда ее брать? Атомная энергия - дело не только дорогое, но и опасное: посмотрите на Японию. Тут возможны разные пути. Луна предлагает нам замечательное решение энергетических проблем - гелий-3, дешевый, экологически чистый и безопасный. Однако здесь важно решить задачу не только доставки, но и разработки реактора, который будет синтезировать из него энергию. Эта задача посложнее. Другая возможность - построение в космосе беспроводных электростанций, преобразующих энергию Солнца в электроэнергию. Здесь существует множество научных проблем: нигде в мире еще не научились передавать такие огромные электрические мощности на большие расстояния без проводов. Решить такие задачи можно лишь в случае объединения усилий ведущих космических держав.

- Как вам кажется, есть ли у нашей космонавтики шанс вновь выйти на передовые позиции?

-  Когда нам удалось запустить первые ракеты по Луне, американский ученый Кент Гленнан, назвавший нашу победу фантастическим достижением, заявил, что русские далеко опередили все другие народы в развитии техники для завоевания космоса. Главный ракетный эксперт Вернер фон Браун заявил журналистам, что Россия намного обогнала США в отношении космических проектов и никакими деньгами нельзя купить упущенное время. Но, по его словам, если бы Россия немедленно остановилась, то США смогли бы догнать ее за один, два или три года. Больно и горько осознавать, что по прошествии 40 лет с того момента Россия действительно остановилась. И никакими деньгами нельзя купить упущенное время.

Мой прогноз - США, несмотря ни на что, останутся в ближайшие 30 лет самой мощной экономической, военной и наиболее передовой в научном отношении державой мира. Уже сегодня сама по себе международная космическая станция (МКС) для США интереса не представляет, а без них МКС обречена: Европе, России и Японии её содержание не по карману. Положение усугубляется тем, что золотые руки рабочих и светлые умы инженеров стали в России дефицитом, и закрыть эту дыру в ближайшем будущем нечем. В США такой проблемы нет. Они идут вперёд, их новые автоматические аппараты обогащают науку. Американцы заняты объединением низколетающих навигационных и геостационарных спутников в одну систему, что позволит им создать глобальную систему управления транспортными потоками. По моим прогнозам, в ближайшие 20 лет США создадут ракету-носитель, которая обеспечит создание постоянной базы на Луне. Следом за Америкой идёт Китай. Он, видимо, станет второй державой мира, способной обеспечить своё господство в космосе.

Российская же элита - это класс богачей и махровых коррупционеров-чиновников. Им не до космонавтики. И все-таки ответ на вопрос: «Есть ли у России космическое будущее» - для меня может быть только утвердительным. Пока жив, буду надеяться, что руководство государства это осознает. Иначе никаких шансов быть не то что великой - сколько-нибудь значимой страной, - у нас нет.

 Беседу вела Наталия ЛЕСКОВА

«Российской элите не до космонавтики» сохранить:

		Tweet		Нравится