Наталия ЛЕСКОВА: Без науки страна не вознесется к звездам

Я родилась и выросла в секретном городе, которого не было на карте страны. Примерно половину его территории занимали высокие заборы с «колючкой» по периметру, за которыми, как мы догадывались, но не говорили вслух, проектировали космические ракеты, бороздящие просторы Вселенной. Именно здесь в далекие послевоенные годы было основано знаменитое КБ-1, где родилась отечественная практическая космонавтика - отрасль, на многие годы забросившая нашу страну «впереди планеты всей». Именно здесь впервые в мире были созданы ракеты с жидкостными реактивными двигателями, спроектирован первый пилотируемый космический корабль «Восток», на котором Юрий Гагарин совершил свой легендарный полет в космос.

Город, выросший из поселка железнодорожников, был назван почему-то Калининградом, хотя никакого отношения к всесоюзному старосте не имел, - видимо, из конспирации. Поскольку в стране уже был один Калининград - бывший Кёнигсберг, тот, что находится на Балтийской море, на почте вечно путали, в какой из этих городов следует отправлять корреспонденцию. Из тех же соображений секретности железнодорожная станция и поныне именуется Подлипки-дачные, хотя никаких дач тут уже лет сто нет.

Мой отец протрубил в ракетно-космической отрасли 50 лет. Каждый день к 8 утра он отправлялся на работу в любимый ЦНИИМаш, где занимал должность начальника отдела. Он работал с академиком В.С. Авдуевским - известным специалистом в области аэромеханики космического полета и академиком Ю.А. Мозжориным, создавшим знаменитый ЦУП - Центр управления космическими полетами, на работу куда принимались лишь самые «продвинутые» специалисты. Устроиться туда в те годы было так же сложно, как сегодня, скажем, в Женевский ЦЕРН.

Это была престижная, хоть и очень секретная работа, и я привыкла гордиться своим отцом. Правда, его не выпускали за границу, не разрешали общаться с иностранцами, не давали возможности публиковаться в зарубежных научных изданиях. Зато он был крупным специалистом по космическому материаловедению, и задачи, которые решал его отдел, имели первостепенное значение. Мы не купались в роскоши, да и не стремились к этому, но отец, доктор физмат наук, имел приличное жалованье, двухмесячный отпуск и прикрепление к очень хорошей поликлинике 4 управления Минздрава. Благодаря этому и, как он сам был уверен, крепкому здоровью, он не болел практически никогда.

Случилась перестройка, Союз рухнул. Мои родители переживали эту катастрофу тяжело - отец говорил о том, что вся отечественная наука может оказаться на обочине прогресса. Так и вышло. ЦНИИМаш начал распадаться, как и все «космические» предприятия города, на глазах. Зарплату не платили. Некоторые сотрудники от безысходности переквалифицировались в охранники, дворники и «челноки». Многие тоскливо вздыхали, посматривая на своих менее секретных коллег из академических институтов, у которых была возможность слинять за границу, где не только можно заниматься наукой, но и получать за это достойное вознаграждение. Были настроения, что это предательство, но, помнится, они продержались недолго. Даже самые отчаянные патриоты, истребив последние запасы крупы и тушенки, приуныли. В магазинах было шаром покати, и некогда пустующие электрички начали ломиться от ученых, утекающих на работу в Москву - в только-только появившиеся супермаркеты и офисы, где им дозволялось мыть пол.

Как-то я слышала разговор нувориша, который хвастался по диковинной в те годы штуке - мобильнику - своему приятелю: дескать, у меня уборщица - кандидат физмат наук, выпускница физтеха! Помню, в Королеве тогда открылся первый сетевой супермаркет: вместо хамливых продавцов, швыряющих кусок завернутой в пергамент колбасы чуть ли не в лицо покупателю, - интеллигентные кассиры, которые улыбались и говорили каждому: «Чем вам помочь?» и «Приходите к нам еще». Продавцов набирали из числа бывших инженеров режимных предприятий. Основные требования - высшее образование и возраст до 40 лет. Таких в городе было пруд пруди, поэтому конкуренция зашкаливала. Правда, потом выяснилось, что до первой получки дотягивали далеко не все. По условиям договора, барышень брали с испытательным сроком на три месяца, во время которого не платили вообще ничего, а выдерживали его один из десяти. Причины никому не объяснялись. Таков был новоявленный капитализм.

Зато город переименовали в Королев - в честь главного конструктора С.П. Королева, который здесь жил, работал и прославил нашу страну, вознеся человечество к звездам. В 2004 году город стал наукоградом - теперь градообразующие, наукоемкие предприятия перестали быть предметом государственной секретности, и каждый школьник узнал, что здесь находится Центр управления полетами. В ЦУП начали даже организовывать экскурсии, что помогло ветшающему научному учреждению выжить.

Если тот, доперестроечный город, пусть и не значился на картах родины и не носил соответствующего имени, действительно олицетворял собой мощь российской научной мысли и показывал, насколько престижна работа космического инженера, то этот выглядел насмешкой над самой идеей наукоградов России, родившихся в момент агонии науки в стране. Все, кто могли, к тому времени уехали, а кто не мог, влачили голодное существование, проклиная Горбачева с его перестройкой, а потом и Ельцина с его пламенными обещаниями вытащить страну из политического и экономического тупика.

Моему отцу пришлось уйти из ЦНИИМаш. Правда, он продолжал преподавать в вузах, был профессором МГТУ им. Баумана и МГУ, писал книги, на что раньше не хватало времени. Но материально жить стало заметно труднее. Его открепили от хорошей поликлиники. В обычной городской ситуация стала настолько плачевной, что даже вызвать врача на дом отказывали - бросали трубку, покрывая звонивших нецензурной бранью. Это был кошмар родной медицины, о котором, вероятно, не догадывались те, кто обещал «наш новый мир построить».

Как назло, родители стали болеть. У мамы резко падало зрение, а с отцом вообще творилось что-то непонятное. Для того, чтобы попасть на прием к нормальным специалистам, пришлось проделать большую работу. Когда это случилось, оказалось, что у отца рак в 4 стадии, и метастазы поразили жизненно важные органы. Он умер в 2006 году, и этого бы не случилось так рано, если бы в нашей стране не была разрушена система профилактических осмотров, или диспансеризации.

Он страшно страдал. Но «скорая» отказывалась ехать - «все равно умрет», а зав онкологическим отделением ЦГБ, который мог бы облегчить страдания, оказался мерзавцем. Он с охотой взял внушительную сумму за услуги, которые оказывать не стал - не дал, как обещал, снимающие боль препараты, которых не было в аптеке, не выделил сиделку, посоветовав искать ее самим... Сейчас этот человек - главный врач ЦГБ, и люди о нем говорят: специалист он неплохой, только деньги очень любит. У всех, как говорится, свои недостатки... Но я сомневаюсь, что человек, построивший на несчастьях своих пациентов роскошный особняк за городом, может быть хорошим врачом.

Мама - инвалид по зрению 1 группы. Недавно она легла на очередную плановую госпитализацию в глазное отделение Королевской ЦГБ и была поражена. Такого, как сейчас, по ее словам, не было и в самые худшие годы. В больнице гуляет ветер, в палатах индевеют окна, и медсестры цинично рекомендуют полуслепым старикам-инвалидам заклеивать их самим. Лечащий врач не стала не то что осматривать маму, а даже не взглянула в ее сторону, переписав все с прошлогодней выписки из истории болезни. И это при том, что в отделении не так давно был сделан дорогостоящий ремонт, и предыдущий главный врач с гордостью рассказывала мне о приобретенном чуде современной техники - японском микроскопе и аппаратуре для измерения внутриглазного давления. Все это почему-то не используется. Зато в городе открылся коммерческий центр офтальмологии, где работают те же врачи. По всей видимости, там пациентам уделяют больше внимания.

Недавно я оказалась в родном городе, проехала по темным, грязным улицам, проваливаясь в колдобины напрочь разбитых дорог. На проходной, через которую мой отец ходил на работу, висит аршинное приглашение выпускников различных инженерно-технических вузов - следует длинных перечень. Только вот давно никто сюда не идет, и средний возраст работников чудом уцелевшего предприятия - 65 лет. Отсутствие инфраструктуры, брошенное на произвол судьбы здравоохранение, вечные очереди в собесах, где соцработники хамят несчастным старикам - ветеранам ракетно-космической отрасли, огромное количество ветхого жилья, но при этом - обилие коммерческих новостроек и современных магазинов, где продают все - от компьютеров до элитных ювелирных украшений... Сумрачный и разбитый, если свернуть чуть в сторону, но с розовой облицовкой фасадов домов на центральных улицах - таким оставил город после себя ушедший в отставку мэр Морозенко, против которого, по слухам, было возбуждено несколько уголовных дел. Под праздничной облицовской прячутся старые, потрескавшиеся девятиэтажки, в недрах которых жилищно-коммунальных и социальных проблем больше, чем тараканов. В начале основной артерии города - проспекта Королева - немым укором возвышается памятник главному конструктору, сумрачно шагающему куда-то - явно не в светлое будущее.

Наукоград Королев с ракетой на въезде, олицетворяющей идею прорыва человечества к звездам, - некролог самому себе. При этом мой родной город - лишь одна из многочисленных печальных зарисовок к большой картине некогда процветавших российских городов с кормившими всю страну наукоемкими производствами и целой армией научно-технической интеллигенции. Когда-то её называли элитой... Сегодня одних уж нет, а те далече. Те, что остались, живут воспоминаниями и слабой, меркнущей надеждой на то, что президент России, наконец, поймет, что без науки страна никогда не вознесется к звездам, а будет падать вниз со скоростью, прямо пропорциональной степени своей интеллектуальной деградации.

Наталья  Лескова

«Наталия ЛЕСКОВА: Без науки страна не вознесется к звездам» сохранить:

		Tweet		Нравится