О качестве образования и инновационной экономике

О разрушительных последствиях перманентной реформы российского образования сказано столько, что по большому счету добавить уже и нечего. Более того, похоже, что предпринимаемые попытки повлиять на ситуацию не имеют перспективы, поскольку, как показывает практика, политика Минобрнауки, поддерживаемая высшим руководством страны и активно воплощаемая в жизнь администрацией учебных заведений (иногда с зубовным скрежетом, но всегда с показным усердием), ни в малейшей степени не зависит ни от мнения профессионалов, ни от потребностей работодателей, ни от общественных ожиданий, ни от соображений национальной безопасности, наконец.

И все-таки, дискуссия возможна и даже необходима до тех пор, пока существует надежда, что происходящее - это не более чем результат искреннего заблуждения тех, кто допущен к управлению наукой и образованием, относительно сущности и механизмов реализации их собственной миссии. Причин для того, чтобы задуматься об этом, более чем достаточно.

В частности, упоминание национальной безопасности - это не «фигура речи». За последние три года потеряны 10(!) космических аппаратов, включая грузовик «Прогресс М-12М» с грузом для МКС (23 августа 2012 г.), межпланетную космическую станцию «Фобос-Грунт» (9 ноября 2011 г.) и три спутника «Глонас-М» (5 декабря 2010 г.). Запланированный на 8 декабря 2012 г. запуск ракеты-носителя «Рокот» с военно-космическим аппаратом перенесен на месяц из-за неисправностей разгонного блока «Бриз-КМ». 9 декабря 2012 г. не удалось вывести на расчетную орбиту спутник «Ямал-402». На авианосце «Викраматидья» («Адмирал Горшков»), реконструированном по заказу Индии, во время первых же ходовых испытаний в июле 2012 г. вышли из строя 7 из 8 паровых котлов...

В данном контексте серьезные имиджевые потери, способные породить сомнения в обоснованности притязаний на статус мировой державы - это еще не самое главное. Понятно, должно быть, что состояние космической техники и военно-морского флота является одним из ключевых показателей обороноспособности страны. Поэтому устойчиво нарастающую волну просчетов и неудач в этих сферах нельзя рассматривать иначе, как угрозу национальной безопасности. В том же ракурсе следует оценивать рухнувшую стену ядерного реактора (к счастью, только строящегося); тревожную регулярность взрывов на артиллерийских арсеналах; проблемы с системой кондиционирования на «сверхсовременных» SSJ-100 и крушении авиалайнера во время демонстрационного полета в Индонезии...

Каковы бы ни были конкретные причины имевших место аварий и инцидентов - падение производственной культуры, устаревшие технологии, несовершенство системы организации и управления, отсутствие адекватного контроля качества - все это проявление непрофессионализма, который, в свою очередь, является показателем невысокого уровня подготовки специалистов. Хронология аварийных ситуаций в высокотехнологичных секторах экономики позволяет, таким образом, выстроить следующую, достаточно прозрачную последовательность логических посылок: затянувшееся на годы, не имеющее ясного целеполагания реформирование образования => снижение качества профессиональной подготовки специалистов => снижение потенциала высокотехнологичного развития страны.

Можно обсуждать детали предложенной схемы, корректность определения причинно-следственных связей, можно попытаться найти «слабое звено» в подготовке специалистов (к примеру, менеджмент или технология), но игнорировать столь наглядные корреляции было бы, по меньшей мере, опрометчиво.

К сожалению, практика последних лет не дает оснований рассчитывать на то, что связь реформ образования с эрозией технологического потенциала будет осознана и открыто признана в Минобрнауки. Несколько лет назад практически одновременно Президентом России был объявлен курс на инновационное развитие экономики, а министр образования и науки выступил на оз. Селигер с заявлением о том, что российские ВУЗы должны готовить не созидателей, а добросовестных исполнителей готовых технических решений. Ясно, по-видимому, что при таком подходе абсолютно правильные призывы Президента сделать экономику инновационной напоминают (как остроумно отметил один из участников форума «Дни русских инноваций» - Ю.Б.Магаршак) намерение группы мужчин, выброшенных на необитаемый остров, родить ребенка. Однако, несмотря на вопиющее несоответствие продекларированных целей и предлагаемого механизма их достижения, А.Фурсенко публично так и не дезавуировал свое заявление, оставив общественность в недоумении относительно согласованности и продуманности принимаемых на федеральном уровне решений.

Впрочем, администрацией университетов в ряде случаев принимаются еще более нелепые и более деструктивные по своим последствиям решения. Причем, нередко - даже не в порядке выполнения указаний «сверху», а в стремлении предугадать их.

Но ни эти неуклюжие попытки демонстрации лояльности «учредителю»; ни намерение сократить в два раза количество бюджетных мест в ВУЗах, прозвучавшее в «программном» выступлении нового министра (интервью «Российской газете, 22.05.12); ни нашумевшая акция Минобрнауки «неэффективные ВУЗы» не имеют никакого отношения к качеству образования.

Между тем, сегодня практически во всех технических высших учебных заведениях, включая наиболее престижные, вынужденно функционируют курсы «ликвидации безграмотности» поступивших в области физики и химии*. По существу, отечественное образование отброшено на 80 лет назад - к временам существования рабфаков. Причиной тому не катастрофическое падение уровня преподавания естественнонаучных дисциплин в средней школе, а спровоцированная реформами Минобрнауки «заточенность» всех участников процесса - учащихся, их родителей, администрации школ и муниципальных образований - на успешную сдачу «нужных» ЕГЭ. Если для поступления в ВУЗ необходимо сдать ЕГЭ по физике, то химия становится балластом. И наоборот.

В результате - с каждым годом в ВУЗы на законных основаниях поступает все больше людей, не имеющих запаса базовых знаний по «непрофильным» (не требующим сдачи ЕГЭ) предметам. Это объективный факт с совершенно очевидной подоплекой. Однако на коллегии Минобрнауки обсуждается не «анализ эксперимента по ЕГЭ», а «анализ эксперимента по введению ЕГЭ». Пагубные последствия функционирования уже работающей системы и вполне ожидаемое усиление этой негативной тенденции после введения нового образовательного стандарта в школах сознательно оставляются за скобками дискуссии.

ВУЗы в этой ситуации вынуждены тратить и без того ограниченные время и ресурсы на выполнение несвойственных им функций, что, в конечном счете, не может не сказаться на качестве подготовки специалистов.

Непродуктивные затраты времени преподавателей на подготовку безумного количества постоянно меняющихся по форме и требующих многочисленных согласований отчетных документов, которые запрашиваются администрацией ВУЗа для министерства - это еще один из факторов, мешающих нормальному осуществлению учебного процесса. При этом, зачастую здравый смысл подменяется формальными, труднообъяснимыми требованиями инструкций. Так, к примеру, в соответствии с инструктивными документами «Учебно-методический комплекс» или близкая по содержанию, но уже отличающаяся по форме «Рабочая программа дисциплины» не будут утверждены, если в списке основной литературы присутствуют учебники, изданные более 5 лет назад. Бессмысленно доказывать, что за последние полвека не создано ничего более основательного, чем, к примеру, фейнмановские лекции по физике, «Основы общей химии» Б.В.Некрасова или «Физическая химия» П.Эткинса. Бессмысленно ссылаться на опыт ведущих зарубежных университетов. У нас, в реформируемой Высшей школе России, качество преподавания оценивается исключительно по степени «свежести» используемой учебной литературы, а «эффективность» ВУЗа - по количеству квадратных метров на студента.

Безусловно, это удобно для проверяющих - не вставая с кресла, не утруждая себя анализом причин и возможных последствий происходящего, можно безапелляционно судить о работе преподавателя, кафедры и ВУЗа, в целом. Как следствие, возникает уверенность администратора в непогрешимости собственных умозаключений, ощущение всесилия и вседозволенности.

В очередном интервью («Вести в субботу с С.С.Брилевым», 17.11.2012) Д.В.Ливанов походя, по-видимому даже не заметив этого, нанес публичное оскорбление профессорско-преподавательскому корпусу, заявив, что люди, получающие 20-30 тыс.руб. в месяц, являются «педагогами невысокого уровня». Можно догадываться, что он подспудно имел в виду, но объективная реальность такова: государство оценивает труд старшего преподавателя без ученой степени в 10-11 тыс.руб.; доцента, кандидата наук - в 15-16 тыс.руб., а профессора, доктора наук - в 20 тыс.руб. И министр знает об этом. Иначе как объяснить его обещание в ближайшее время повысить среднюю зарплату кандидатов наук («невысокого уровня»?) до 18-22 тысяч рублей в месяц (Пенза, 10.12.2012).

При существующем положении дел молодые люди, решившие связать свою судьбу с Высшей школой, сознательно лишают себя перспектив нормального жизнеобустройства, т.е. возможности приобрести жилье, создать семью, условия для гармоничного развития детей... Поэтому проблема оплаты труда преподавателей - это, прежде всего, проблема обеспечения гарантий преемственности, сохранения и передачи опыта, знаний, педагогических традиций российской высшей школы. Нельзя реформировать существующее без ясного видения будущего. Тем более, в такой деликатной и глубоко консервативной по своей сути сфере социальных отношений, как образование. Без заблаговременного создания условий для плавной смены поколений наивно рассчитывать даже на сохранение существующего уровня подготовки специалистов.

Впрочем, непоследовательность, непросчитанность решений и суетливость, с которой они принимаются - это, похоже, визитная карточка «реформаторов».

Стоило, к примеру, В.В.Путину в одном из телевизионных выступлений мельком заметить, что в ВУЗах велика доля учебно-вспомогательного персонала, Минобрнауки моментально разработало и разослало по подведомственным учреждениям соответствующие рекомендации, а ректоры высших учебных заведений активно занялись поиском законных путей массового увольнения лаборантов. Между тем, в технических ВУЗах (в отличие от Высшей школы экономики, откуда и поступают «наверх» все рекомендации по реформированию) важнейшей частью образовательного процесса являются лабораторные занятия, проводимые с использованием установок, работающих под высоким напряжением, химически агрессивных, высокотоксичных, взрывчатых и радиоактивных веществ. Радикальное сокращение штата лаборантов и учебных мастеров чревато не только снижением качества лабораторных практикумов, но, что даже более важно - снижением уровня безопасности обучающихся. Когда через 2-3 года пагубность предпринимаемых сегодня действий будет осознана (а она будет осознана, как это случилось с решением о практической ликвидации инженерного образования - см. Ежегодное послание В.В.Путина), восстановить status quo уже не удастся. УВП - это естественно отмирающий пласт вузовского персонала, что не удивительно при месячной зарплате лаборанта с высшим образованием в 6 тысяч рублей.

Поразительно, но, если судить по перечню поручений, сформулированных Президентом России 12.12.2012 в Ежегодном послании федеральному собранию, за более чем 10 лет «реформирования» не разработаны критерии качества образования, т.е. то главное, что только и может являться объективной мерой оценки эффективности ВУЗа. Доля реформаторских «инноваций», связанных с сущностью образовательного процесса - методикой и методологией преподавания - ничтожно мала по сравнению с количеством административных, структурных, организационных нововведений. По большому счету можно упомянуть только нашумевшую, активно обсуждаемую «продвинутыми» деятелями от образования идею о том, что «обучающиеся нуждаются не в знаниях, а лишь в аналитических компетенциях». К счастью, волна восторженных откликов и заверений в желании немедленно перейти к реализации этой новой, «прогрессивной» концепции образования постепенно затухает.

В области же структурных реформ, проводимых с понятной, но почему-то тщательно (и тщетно) прикрываемой невнятными рассуждениями целью - сократить расходы на образование - маховик административной машины только набирает обороты. Совместными усилиями Министерства и активных проводников «реформаторских» начинаний - неплохо мотивированных в финансовом отношении сотрудников администрации ВУЗов - в научно-педагогических коллективах создана атмосфера усталости, апатии, глухого раздражения и априорного неприятия любых (в т.ч. и полезных) нововведений. Безусловно, это не те условия, которые способствуют повышению качества образования.

Очевидно, что продолжение «реформ» в том же формате - это путь в никуда, это разрушение сложившихся научных и инженерных школ, это подавление творческой инициативы, это отсутствие преемственности, отсутствие перспектив самобытного, конкурентного развития ВУЗов со всеми вытекающими последствиями для формирования экономики знаний.

Один из президентов США как-то заметил «у нас хорошие университеты не потому, что мы богатая страна - мы богатая страна потому, что у нас хорошие университеты». Думается, нет такого человека, который взялся бы всерьез оспаривать справедливость этого постулата.

Но если так, то прежде всего следовало бы определить - а что является «хорошим» университетом* и в чем, в конце концов, состоит миссия высшего технического образования в России - служить источником кадровой поддержки не слишком большого и далеко не самого совершенного промышленного потенциала, по существу консервируя статус сырьевой державы на долгие годы, или быть локомотивом инновационного развития экономики.

Для ответа на эти и многие другие принципиальные вопросы необходимо объявить на 2-3 года мораторий на какие бы то ни было нововведения в образовании, провести ревизию итогов реформ и общенациональную дискуссию, базирующуюся не на амбициях одних и эмоциях других, а на результатах всестороннего, непредвзятого экспертного анализа ситуации. Совместно выработанная позиция по поводу путей развития образования не обязательно должна быть общеприемлемой, но она должна быть логически непротиворечиво обоснованной, реалистичной, честной и понятной в деталях. Автор предлагаемого читателю материала ни в коей мере не претендует на оригинальность и безупречность изложенных соображений и не льстит себе надеждой быть немедленно услышанным и понятым «принимающими решения». Думается, однако, что знать о происходящем и обреченно молчать - это как раз и есть та позиция, которая допускает появление на свет т.н. реформаторов и предоставляет им неограниченные возможности для реализации своих амбиций.

* Справедливости ради следует отметить, что это не относится ко всем абитуриентам. Есть ребята с очень приличным уровнем знаний. Однако доля тех, кто не подготовлен к восприятию лекционных материалов, достаточно ощутима и из года в год устойчиво возрастает.
* Нельзя же всерьез считать, что «хороший» - это непременно большой университет, создаваемый в нынешних условиях путем объединения разнородных ВУЗов и уже только поэтому имеющий, как правило, рыхлую, эклектическую структуру.

А.Ф. Нечаев, завкафедрой, д.х.н., профессор Санкт-Петербургского государственного технологического института /rusobraz.info/

«О качестве образования и инновационной экономике» сохранить:

		Tweet		Нравится